Постфеминизм, поиск отца и ритуал с Томом Джонсом

Опубликовано в Статьи

Околокультурологические размышления про постфеминизм, поиск отца и соответствующий ритуал, проведенный стариком Томом Джонсом на шоу "Голос".


Интересно жить при смене культурных парадигм. Интересно наблюдать, как меняются "глубинные течения" в коллективном бессознательном. Вот недавно в соцсетях промелькнула статья некоего французского психоаналитика лакановского толка, посвященная фильму "Джокер". Автор интерпретирует сюжет фильма как сюжет об отце: герой ищет отца, находит одного, другого, низвергает обоих, а потом сам становится "отцом" - причем этаким "Отцом Нации".

Вообще, "Джокер" - это одновременно и парафраз эдипальной фабулы "Бэтмена" про "Мертвого Отца", и ее антитеза. Хороший Бэтмен и плохой Джокер стараются преодолеть влияние своих "мертвых отцов" через похожие нарциссические защиты, только один идентифицируется с образом хорошего "правильного мальчика", а другой - с образом "плохиша".

Теперь отойдем немного в сторону, чтобы позднее снова вернуться к теме отца. Мне часто приходит мысль, что мы живем в эпоху постфеминизма. В подтверждение этой идеи можно приводить разные политические феномены: популярность ислама, возвышение Трампа, дискредитацию европейских ценностей и т.п. Но проще обратиться к более показательным явлениям, а именно - к массовой культуре, точнее к той ее части, которая не стеснена необходимостью быть реалистичной и потому может лучше показывать "глубинные течения" коллективного бессознательного.

Каков метасюжет многих популярных фантастических фильмов и сериалов 80-х и 90-х годов - от "Иствикских ведьм" до "Зачарованных"? Это история женщин, которые эмансипируются и обретают свою женскую силу. В этом сюжете мужчина часто предстает в роли дьявола-поработителя, борьба с которым становится частью женской индивидуации. Вполне феминистский сюжет.

Теперь посмотрим, каков метасюжет нашей эпохи. Обратимся к популярным и авторитетным образцам массовой культуры - циклам фильмов по комиксам Marvel. Как и в "Джокере", в значительной части этих произведений одной из сюжетных линий является поиск отца. Эта линия может быть как более явной (как в "Стражи Галактики 2"), так и менее (как в "Тор: Рагнарёк"), и она всегда переплетена с темой потери отца. Вспоминается в этой связи фильм "Логан", в котором Росомаха везет обезумевшего "отца всех мутантов" профессора Ксавьера через постапокалиптическую Америку, чтобы, в итоге, потерять Ксавьера, самому стать отцом (т.е., найти отца в себе) и героически в этой роли отца погибнуть. О том же недавние "Мстители: Финал", в которых "нарциссичный отец" - Железный Человек - героически гибнет, что вроде бы должно смягчить его образ сексиста и неполиткорректного хама (как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего).

Все эти сюжетные вариации ведут к одному - к образу Отсутствующего или Мертвого Отца. Он может быть уничтожен бунтующим сыном (как бог-отец в исполнении Курта Рассела в "Стражи Галактики 2") или феминизированной дочерью (как не менее харизматичный бог-отец Энтони Хопкинс в "Тор: Рагнарёк"), или он может "пасть смертью храбрых", защищая Вселенную, но, в любом случае, согласно метасюжету нашего времени на месте отца - пустота, дыра, сквозь которую свищет ветер. И герои по этому поводу переживают чувство потери во всех его проявлениях: от тоски до отрицания (в части отрицания, по-моему, всех переплюнули "Мстители: Финал", напоминающие своей идеологической направленностью советский агитплакат).

И еще одно наблюдение. Раз мы упомянули Хопкинса и Рассела в роли отцов, то можно задаться вопросом: а кого сейчас исполняют в кино подобные им престарелые актеры, способные так легко попадать в "отцовские фигуры"? Все верно, они сейчас в трешовых боевиках играют отцов, наводящих порядок (Мэл Гибсон в "Кровном отце", Сталлоне в "Рэмбо: Последняя кровь" и т.д.). Возможно, это следующий шаг в развитии постфеминизма, ведь треш часто касается наиболее глубинных, вытесненных, "теневых" динамик коллективного бессознательного.

Вот об этом постфеминистский сюжет, объясняющий Трампа и прочее.

Теперь про старика Тома Джонса, запускающего процесс, связанный с отцом, с памятью об отце и с хорошим ритуальным заполнением той дыры, сквозь которую "ветер свищет".

Это видео английской версии шоу "Голос". Том Джонс - в кресле Наставника. И Том говорит парнишке, которого только что взяли в шоу: "А ты знаешь песню, которую твой отец написал для меня?" - "Да, очень даже знаю." - "Споём ее вместе?"

И начинает разворачиваться процесс про отца парнишки - Лонни Донегана, которого уже давно нет в живых. Сначала отец обозначается в поле через некий предмет - в данном случае через гитару. Парень говорит: "Это гитара моего отца" - и передает ее другому участнику. Для того, похоже, это "край": он начинает кривляться и поясничать, пытаясь обесценить происходящее. Публика смеется. Но тут вмешивается Том, который пресекает шутовство серьезно и твердо: "Осторожнее, Олли. Не сломай ее".

Потом каждый вносит свою лепту, свою энергию: парень садится за пианино, а Том запевает песню его отца. Он поет ее с особенной интонацией - духовно, проникновенно, как поют спиричуэлс. И это - настоящий ритуал, во время которого можно хорошо увидеть реакцию окружающих. Для одних это "край", и они как можно скорее надевают нарциссические маски, чтобы происходящее не затронуло их, чтобы поднимающаяся энергия не порушила их защиты. Кто-то не скрывает чувства, и для них это - redemption song, песня освобождения. Кто-то - как Олли с задумчивым, пристыженным, прикрытым рукой лицом - возможно, переживает боль, которую мы испытываем, прикасаясь к чему-то подлинному, и которая только и открывает дорогу к подлинной трансформации и исцелению.

Что касается Тома, то с каким же мастерством он передает парнишке эту волну силы, произнося с улыбкой: "Go ahead", а потом поддерживает его - как любящий, хороший отец. И Том доводит процесс до того трагичного, сложного и терапевтичного момента, когда он - как отцовская фигура - должен проиграть и дать парнишке почувствовать его собственную силу. И Том делает это (бессознательно, конечно, что даже более ценно): запинается, не в силах взять ноту. "Акела промахнулся". И этот момент - самый мощный для Тома Джонса, потому что в этот момент он преодолевает свои нарциссические защиты и позволяет себе промахнуться, чтобы парнишка обрел собственную силу, обрел "свой голос".

Этот процесс - про мужское, отцовское благословение.

© Сергей Кузнецов, 12.2019