«От педагога требуется сострадание»: интервью с Владиславом Крапивиным
Фрагменты из интервью Дмитрия Быкова с известным писателем, педагогом, создателем детского центра «Каравелла» Владиславом Крапивиным.
Дм.Быков: «Крапивин был одним из главных, если не главным, советским писателем нашего детства. Иностранных было много, даже тогда, а среди советских он был единственный, кто касался наших настоящих проблем».
Крапивин: ...Я не учил в «Каравелле» никакой особой несгибаемости – иначе у меня была бы секта, в чем меня и обвиняли довольно часто. Секта всегда возникает вокруг учителя, который проповедует мораль. А я учил строить корабли, и только. И ходить на этих кораблях. И снимать об этом кино. Ну – немного еще журналистике.
Быков: Секта возникает там, где дети считают учителя полубогом.
К: А может, они меня и считали полубогом, и ничего плохого в этом нет. Всякий настоящий учитель для детей должен быть существом немного инопланетным или во всяком случае особенным. Но если он начинает использовать это для проповедей – все пропало, а если учит делу – все нормально. Дело, в сущности, и есть основа совести: у кого есть профессия, у того обычно и с порядочностью все нормально. В «Каравелле» – она до сих пор существует, там сейчас руководят наши ребята двадцатилетней примерно давности, – человек занимался самым приятным на свете делом: он видел результат своей работы. Сначала ты строишь парусник, потом этот парусник выходит в озеро. Первые корабли мы делали из каркасов тогдашних моторных лодок, причем иногда какой-нибудь начальник организации ДОСААФ, из отставных моряков – морская душа морскую душу понимает, – отпускал нам листов пятнадцать фанеры, и с помощью чертежей из журнала «Катера и яхты» мы, постепенно обучаясь, строили парусник. Иногда на эти корабли уходила часть гонораров, и я считаю, что правильно делал.
Б: Что в идеале требуется от педагога?
К: Сострадание. Это вообще главный дефицит в сегодняшней России, да и в мире, – эмпатия. Никаких других специальных качеств не требуется, или они приобретаются.
Б: Вам не кажется, что идеальная русская педагогическая утопия – пушкинский Лицей, или интернат Колмогорова, скажем? Где дети живут вне семьи, в особой среде, и вырастают более мотивированными?
К: Я против интернатов категорически. У ребенка должен быть свой угол, свои книги, своя кровать, где можно положить на пузо своего кота. В интернатах именно из-за отсутствия этого личного пространства часто портятся и нервы, и характер. Именно поэтому, кстати, я прохладно отношусь к Хогвартсу и к «Гарри Поттеру» в целом, при всем явном таланте автора.
Б: Помните фильм «Чучело»? Эта ситуация поправима? То есть, грубо говоря, если в классе травят ребенка – можно это выправить?
К: Как педагог я должен вам сказать: да, конечно, есть методики и так далее. Но как человек, старающийся быть честным, могу ответить только: в фильме поступили единственно возможным образом. Когда доходит до такого, девочку или мальчика надо увозить, перемещать в другой коллектив. Там это, скорей всего, не повторится. Вообще имейте в виду, что чаще всего такая ситуация выгодна учителям, они в лучшем случае спускают ее на тормозах, а в худшем доводят до нее сами. Потому что когда все травят одного, их энергия протеста не направляется вверх, на учителя. Такой класс очень управляем. Как вы понимаете, это не только школы касается. Остановить это можно только на самых ранних стадиях, потому что травля — самое заразительное состояние, оно перекидывается, как пожар. И вот таких учителей – которые сознательно разжигают травлю, или не сочувствуют травимым, или вообще хамят детям, – я бы ссылал на Сахалин и далее. Даже воров наказывал бы мягче, а вот это – непростительно.
Б: В принципе педагогика – это наука или опыт каждого учителя неповторим? Можно ведь выучить тьму приемов и не совладать с элементарным классом…
К: Отвечу деликатно: педагогика – безусловно наука. К воспитанию детей она не имеет никакого отношения.
Б: В «Колыбельной для брата» есть такая фраза – «Зеленый павиан Джимми». Она помогает не разреветься. Я много раз проверил, она действует.
К: Точно.
Б: Это НЛП или вы сами ее придумали?
К: Придумал сам, потому что никогда не знал, что такое НЛП. Но подслушал много детских заклинаний на эту тему и, что называется, синтезировал.
Б: А нету у вас фразы, чтобы вовремя набраться храбрости? Вы сами пишете – мои герои многого боятся, но в критический момент…
К: Если бы я знал такую фразу… Я ведь всю жизнь боялся, никогда этого не стеснялся. За детей боялся. За корабли. Иногда с балкона смотрю, как «Каравелла» выходит в поход, – и все равно боюсь. Так что такая фраза очень мне пригодилась бы, хотя… Русский народ в принципе именно для этой цели придумал некоторые выражения. И если женщины выйдут, я с вами поделюсь.
Прочитать интервью полностью можно на сайте газеты «Собеседник».